Лесков Николай Семёнович. Русский писатель.

Биография Библиотека Музеи

Некуда.

Книга третья. На Невских берегах.

Глава пятая. Дуэнья.

Некуда. Книга первая. В провинции.
Главы: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27 - 28 - 29 - 30 - 31
Книга вторая. В Москве.
Главы: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27 - 28 - 29 - 30
Книга третья. На Невских берегах.
Главы: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25

Ступина, проходя мимо двери Лизы, зашла к ней на одну минутку.
– Знаете, как, однако, что-то неприятно.
– Холодно в доме, – проронила Лиза.
– Нет, какая-то пустота, тоска… Право, мне, кажется, уж стало жаль своей квартирки.
– Ох, пожалеешь, матушка! еще и не раз один пожалеешь, – отозвалась ей няня, внося тюфячок и подушки.
– Тебе же, няня, поставлена постель в особой комнате, – заметила Лиза.
– А поставлена, пусть там и стоит.
– Где же ты тут будешь спать?
– А вот где стою, тут и лягу. Пора спать, матушка, – отнеслась она к Анне Львовне, расстилая тюфячок поперек двери.
– И охота вам, няня, здесь валяться.
– Охота, друг ты мой, охота. Боюсь одна спать в комнате. Непривычна к особым покоям.
Няня, проводив Ступину, затворила за нею дверь, не запиравшуюся на ключ, и легла на тюфячок, постланный поперек порога. Лиза читала в постели. По коридору два раза раздались шаги пробежавшей горничной, и в доме все стихло. Ночь стояла бурная. Ветер со взморья рвал и сердито гудел в трубах.
– Разбойники, – тихо, как бы во сне, проговорила няня.
– Так их и папенька покойный, отпуская свою душечку честную, назвал разбойниками, – прошептала она еще через несколько минут.
– Господи! Господи, за что только я-то на старости лет гублю свою душу в этом вертепе анафемском, – начала она втретьи.
Лиза молча читала, не обращая никакого внимания на эти монологи.
– Сударыня! – воскликнула, наконец, старуха.
– Ну, – отозвалась Лиза.
– Я завтра рано уйду.
– Иди.
– Пойду к Евгении Петровне.
– Иди, иди, пожалуйста.
– Хоть посмотрю, как добрые люди на свете живут.
Лиза опять промолчала.
– А мой вот тебе сказ, – начала няня, – срам нам так жить. Что это?
– Что? – спросила Лиза.
– Это… распутные люди так живут.
Лиза вспыхнула.
– Где ты живешь? ну где? где? Этак разве девушки добрые живут? Ты со вставанья с голой шеей пройдешь, а на тебя двадцать человек смотреть будут.
– Оставь, няня, – серьезно произнесла Лиза.
– Не оставлю, не оставлю; пока я здесь, через кости мои старые разве кто перейдет. Лопнет мое терпенье, тогда что хочешь, то и твори. – Срамница!
Лизой овладело совершенное бешенство.
– Ты просто глупа, – сказала она резко Абрамовне.
– Глупа, мать моя, глупа, – повторила старуха, никогда не слыхавшая такого слова.
– Не глупа, а просто дура, набитая, старая дура, – повторила еще злее Лиза и, дунув на свечку, завернулась с головою в одеяло.
Обе женщины молчали, и обеим им было очень тяжело; но няня не умилялась над Лизой и не слыхала горьких слез, которыми до бела света проплакала под своим одеялом со всеми и со всем расходящаяся девушка.
Не спал в этом доме еще Белоярцев. Он проходил по своей комнате целую ночь в сильной тревоге. То он брал в руки один готовый слепок, то другой, потом опять он бросал их и тоже только перед утром совсем одетый упал на диван, не зная, как вести себя завтра.
«Черт меня дернул заварить всю эту кашу и взять на себя такую обузу, особенно еще и с этим чертенком в придачу», – думал он, стараясь заснуть и позабыть неприятности своего генеральского поста.